Но ты не такая...

У тебя, наверное, тоже был друг, которого ты хотела бы видеть в другой роли в своей жизни. Но ты не та. Нет, ты не такая...

Ты для него "братан". Он влюблён вон в эту фифу с длинными ногами, да даже не влюблен, просто страсть. А к тебе приходит иногда по пятницам, приносит пивка и суши и начинает про неё, про их ссоры, про её капризный характер, про то, что она тупая. Потом о вечеринке на работе расскажет, о коллегах, о гаишнике, который штрафанул вчера. Ты посмеёшься с ним, где надо - поддержишь...

Вечер кончится, он чмокнет в щёчку и пойдет мириться с "фифой".  Оставив тебе пустоту.

Самое обидное, что он с ней не потому что она ТАКАЯ, а потому что ты такая... Он умом понимает, что не вывезет инвалида, а с ней проще. Но и отказать себе видеться с тобой он не может тоже...

Вот и катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, пустой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких «останься» или «постой»;
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.
То, к чему труднее всего привыкнуть -
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, поxоже, дело мое табак.
Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки – но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла -
Сто одно проклятое сверлецо
С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии – как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.
И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.