Из рассказа цыгана. Вдали закат багрово-красный К себе манил и в том беда. Друзья на дело собирались, Внизу машина их ждала. Судьбой своей рискнуть решили, Ведь знали все же хорошо, Что жизнь свою они губили, Всему случиться суждено.
Цыганская месть
Из рассказа цыгана.
Вдали закат багрово-красный
К себе манил и в том беда.
Друзья на дело собирались,
Внизу машина их ждала.
Судьбой своей рискнуть решили,
Ведь знали все же хорошо,
Что жизнь свою они губили,
Всему случиться суждено.
Вдали от города у леса
Цыганский табор проживал,
Барон жил с дочерью Олесей,
А кто она, один лишь знал.
Красы невиданной дивчина
Давно с цыганами жила...
Грудным ребенком тем бароном
В лесу однажды найдена.
Барон нашел ее случайно.
Ее в шатер к себе принес.
Цыганке старой наказал он,
Чтоб берегла ее, как дочь.
Среди цыган росла Олеся,
Но по крови чужа была.
Ее любили, уважали,
В округе славу обрела.
Любила петь, плясать с азартом.
Ее цыган один любил.
Куда б не шла, и он за нею,
С ума давно по ней сходил.
Олеся город посещала,
Бродила днями там она.
Однажды парня повстречала,
Была безумно влюблена.
Ее и парень тот приметил.
И потянулся к ней душой...
Казалось, нет ее пригоже.
С любовью встретился впервой.
Он подошел к ней все ж несмело,
Положил руку на плечо.
С какой-то верой и надеждой
Он заглянул в ее лицо.
Она стояла, улыбалась
И не хотела уходить
Ему сама во всем призналась,
Что хочет лишь его любить.
Был Женя тренером в спортшколе,
Ее туда он пригласил,
Был рядом с ней на стадионе,
Кафе ночное посетил.
Была Олеся в новом мире,
Ей с Женей было хорошо.
Цыгане нацией чужие
И с ними жить ведь нелегко.
А Жене сердце подсказало,
Что нет цыганской в ней крови.
Душа судьбу предугадала,
Решил просить ее руки.
Олесе в этом и признался,
Приедет в табор он за ней.
Теперь он с другом собирался
И верил в то, что будет с ней.
Спустились вниз, в машину сели,
Мотор взревел и понеслись...
К костру ночному все ж успели.
Веселья, танцев дождались.
В кустах машина их стояла,
Они чуть ближе подошли.
И тут гитара зарыдала,
Затем и пляски вслед пошли.
Ну что же, Костя, я решился,
Судьба решается моя,
Ты стой и жди меня с Олесей,
Ведь без нее мне жить нельзя.
Барон сидел, и с ним Олеся
Была грустна и холодна.
Про все барону ведь сказала
И Женю с ним она ждала...
И вот предстал пред ними Женя.
Барону честь он все же воздал.
Теперь барону нужно время
Судьбу решить, а табор ждал...
Барон молчал, но все ж решился
Цыганам правду рассказал,
Что дочь его, им всем чужая,
Ей с Женей счастья пожелал.
Барону в пояс поклонился,
Благодарил его за все.
Любить, беречь ее поклялся,
Прижал к груди своей ее.
Стакан с вином пред всеми поднял
И тост хотел произнести.
Но в тот же ми раздался выстрел.
Стрелял цыган из темноты.
Стакан из рук упал на землю,
И Женя тяжко простонал.
В последний раз Олесю обнял,
В последний раз поцеловал.
В глазах вдруг разом потемнело,
Земля поплыла из-под ног,
Кровь в жилах разом охладела,
Таков судьбы был все же рок.
Рванулся Костя, было поздно.
Друг на земле уже лежал.
И пал пред ним он на колени
И горько-горько зарыдал.
И тут второй раздался выстрел,
Сразил Олесю наповал.
И из кустов цыган тот вышел,
Что будет с ним, теперь он знал.
А месть цыганская жестока.
Судил его теперь барон.
За дочь свою, за Женю тоже
И у цыган начался гон...
Стонали, плакали цыгане.
К барону Костя подошел.
Ты разреши, барон, мне все же,
Спросить за друга, с ним я шел.
Ну, что ж спроси, и нас прости ты,
Твой в силе будет приговор.
И Костя, взяв ружье цыгана
При всех стрелял в него в упор.
Забрав и друга и Олесю
Он в город тут же укатил.
Шатры цыгане поснимали,
Их табор тоже уходил.
Где зло свершилось, жизни нету.
Простились с местом навсегда.
В земле сырой на век уснули
Сердца любимых, их душа.
Вдали закат багрово-красный
К себе манил, и в том беда.
Друзей навеки разлучила
В кровавом том лесу судьба!
