Хочу рассказать свою историю, какими компетентными бывают наши врачи и как иногда лечат в наших больницах. Правда эта история произошла давно, но я не думаю, что система здравоохранения сильно изменилась с тех пор в лучшую сторону.

Как лечили моего ребенка

Как лечили моего ребенка

Хочу рассказать свою историю, какими компетентными бывают наши врачи и как иногда лечат в наших больницах.
Правда эта история произошла давно, но я не думаю, что система здравоохранения сильно изменилась с тех пор в лучшую сторону.

Жили мы с мужем в небольшом городке Новая Каховка Херсонской области. В конце 1975 года я родила дочь, но она прожила всего семьдесят два дня. Причиной ее смерти стал порок сердца. Для каждой матери потеря ребенка – это больше чем просто горе. Но проходит время, ты понимаешь, что жизнь продолжается, семья без детей – это не семья. Прошло более года после смерти дочери, но беременность не наступала. Я, естественно, обратилась к участковому гинекологу. Она была женщиной пожилого возраста и в нашем городе слыла специалистом по бесплодию. Она мне поставила диагноз – бесплодие и назначила лечение, куда входили уколы витаминов. Но лечение результатов не давало. 

Как-то на работе одна из работающих женщин, увидев у меня ампулы с лекарством, поинтересовалась, зачем они нужны мне. Я ей рассказала свою историю. Она меня выслушала и посоветовала поехать в Гопры на грязи, тем более это недалеко от нас. Путевку я купить не могла, поэтому купила курсовку. Летом 1979 года я поехала в Гопры на лечение. Хочется сказать большое спасибо врачу, которая вела нас, к моему сожалению, я не знаю ее ни фамилии, ни имени – отчества. При первичном осмотре у меня оказалась просто спайка брюшины с маткой, а воспаление началось от приема мне ненужных лекарств. Мне было назначено соответствующее лечение, в результате которого я была признана здоровой.
Естественно, приехав, я пошла к заведующей нашей гинекологии с просьбой поменять мне лечащего врача, показав два разных диагноза. Мою просьбу удовлетворили. Через время я забеременела, но беременность закончилась выкидышем, на 10 недели. Через год история с беременностью и выкидышем повторилась. Мне посоветовали сдать в Херсоне кровь на токсоплазмоз. Анализ был положительным. Мой врач – гинеколог предложила мне пройти курс лечения. Я пропила необходимое количество таблеток, через некоторое время в Херсоне сдала кровь на анализ. Изменений к лучшему не было, поэтому меня направили на лечение в Херсон. К этому времени я достала медицинскую литературу по этому заболеванию и досконально изучила ее.

Из литературы о болезни я поняла, что таблеточный курс помогает на раннем обнаружении этой болезни. Я же заразилась при первой беременности, когда у меня был сильно низкий гемоглобин и моей свекрови кто-то посоветовал кормить меня печенью с кровью. В Херсоне меня положили в инфекционную больницу, так как это заболевание считается инфекционным, хотя передается он только через кровь. Врач в Херсоне мне снова предложила пройти тот же курс лечения, который я уже прошла. Я возразила, что этот курс я прошла и результатов он не дал и поинтересовалась, какой курс лечения еще она знает. Как оказалось, про эту болезнь я знаю больше чем она. Я попросила ее направить меня в ближайший токсоплазмозный центр, мне было отказано, так как от лечения в Херсоне я отказалась. Уезжая из Херсона, я сказала, что я не успокоюсь, но лечения добьюсь.
Мне знакомая дала адрес Министерства Здравоохранения в Москве, так как ее знакомые обращались туда, и был известен. Ответ мне пришел через некоторое время из Министерства Здравоохранения в Киеве, вернее копия письма в облздравотдел. В письме предлагалось до определенной даты выслать заключение по моей болезни, чтобы в Киеве решили вопрос по моему лечению. Я до последнего дня ждала вызова в облздравотдел. Когда вызов не пришел, я попросила мужа отвезти меня в Херсон на нашей машине. У секретаря облздравотдела я поинтересовалась, почему мне не пришел вызов, и как оказалось, вызов был послан два дня назад обычным письмом. Естественно, подняв шум, я добилась приема у заведующей, которая направила меня в больницу к врачу-гинекологу, с просьбой сделать заключение по моей болезни. 

Осмотрев меня, врач написала в заключении, что по гинекологии я здорова, нуждаюсь в лечении токсоплазмоза. В феврале 1983 я прошла курс лечения в токсоплазмозном центре в городе Киева. Осенью я забеременела. Почти всю беременность была угроза выкидыша, сначала из-за привычного выкидыша на 10-11 недели, потом на гормональной основе.
4 марта 1984 года вечером я родила дочь, но когда ее хотели в обед принести мне на кормление, она подавилась слизью, которую плохо вычистили из рта. Пришлось вызывать реанимационную бригаду. После этого детский невропатолог поставил диагноз – тремер верхних и нижних конечностей. 

После того, как меня с дочкой выписали из роддома, мы с мужем начали делать все возможное, чтобы убрать этот диагноз. Мы оба закончили факультет физвоспитания и поэтому знали, что вода положительно влияет на мышцы. Поэтому каждый день мы занимались плаваньем, сочетав это с закаливанием организма. Температуру воды мы снижали постепенно и довели ее до температуры 17 С – это была постоянная температура холодной воды в кране, так как у нас в городе вода бралась из артезианской скважины, то температура ее и зимой и летом была постоянной. Ребенок спокойно купался по полчаса в этой воде. 

Подходил срок выхода на работу. Дочке не хватало двух недель до года, когда ее пришлось отдать в заводские ясли. К этому времени у нас никак не получалось приучить ее к горшку и проситься на горшок, о чем мы предупредили воспитателей. Детей в группе было мало, и только она и еще один мальчик были самыми маленькими. Но когда я пришла за ребенком в садик, оказалось, что она сидит на земле мокрая. Я попросила воспитателей следить, чтобы ребенок не сидел на холодной земле. Несколько дней они следили за ребенком, но через время я опять забрала дочь, которая сидела на земле мокрой. Этого оказалось достаточно, что я с ней попала в больницу.

О наших детских больницах надо писать отдельно. Так как дочке то время исполнился год и неделя меня сразу предупредили, что только дети до года питаются в больнице, а мамам питание не положено. Кушали мы все вместе – и мамочки с выздоравливающими детьми и вновь поступившие. Нашу палату вела заведующая детским отделением. Палаты были обыкновенными. Четыре кровати для мам и четыре кроватки для детей. В палате находились дети разного возраста - от 10 месяцев до двух лет. Естественно и режим детей отличался. Так как дочка привыкла к тому, что дома у нас тихо, то естественно в шуме было проблематично ее уложить даже на ночь спать. 

Первую ночь я с трудом ее уложила, а на другую мне пришлось обратиться с просьбой к медсестре, чтобы она мне выдала таблетку детского димедрола. Это лекарство прописал нам детский невропатолог, предупредив, что пользоваться им только в крайних случаях, когда ничто не помогает ребенку уснуть. Естественно медсестра рассказала все врачу. Я сказала, что ребенок состоит на учете у невропатолога. Врач назначила консультацию невропатолога. При мне невропатолог написал – «выдавать димедрол по просьбе матери». 

Уколами к этому времени сбили высокую температуру у ребенка, но хрипы еще оставались, Я просила, чтобы ребенку назначили ингаляцию, но мне отказывали, мотивируя тем, что врач лучше меня знает какое лечение назначать ребенку. На следующий день после консультации невролога я заметила, что моей дочери стали давать 3 раза в день еще одну таблетку. Когда я поинтересовалась у медсестры, что за таблетка, мне ответили, что это назначение врача. 

К вечеру я заметила, что дочь почти все время спит, но сразу это меня не обеспокоило. Но когда я поздно вечером через два дня сидела возле медсестры, которая готовила лекарства к приему на следующее утро, я увидела, что в ячейку с фамилией моей дочери она положила таблетку димедрола. Естественно, я поинтересовалась, на каком основании положили лекарство, на что мне ответили, что это указание лечащего врача. 

Утром я спросила у врача, почему, она вместо того, чтобы лечить воспаление легких, с каким мы поступили в больницу, лечит нервы у моего ребенка. На что мне ответили, что я слишком много знаю и лезу не в свое дело. В ответ я возразила, что этот ребенок мне достался не легко, поэтому я буду контролировать, как его лечат. Димедрол давать перестали, но ингаляцию так и не назначили, убрали уколы, оставив таблетки жаропонижающие. 

Через два дня после инцендента, двух человек выписали из палаты, а мне и еще одной маме предложили перейти в другие палаты. Сначала мне предложили палату возле столовой, где сильно пахло канализацией, когда я отказалась – меня перевели на второй этаж к более взрослым детям, в палату, где не было детской кроватки. Когда я отказалась и от этой палаты, заведующая скакала, что выписывает меня вместе с ребенком домой и на следующий день я должна выйти на работу. Я поняла, что это своего рода месть, за мои слова. Хорошо, что это была пятница.
Муж забрал меня с дочкой из больницы и единственный выход в этой ситуации мы нашли в том, что уехали в рядом находящийся город Каховка, к его родителям. Свекровь уже не работала и могла присмотреть за ребенком. Но в ночь с субботы на воскресенье у дочки очень высоко поднялась температура, и пришлось вызывать скорую помощь. 

Врачи приехали, сделали укол, и ребенку стало легче. Но вечером в воскресенье у дочки опять сильно поднялась температура, снова пришлось вызвать скорую помощь. Когда приехали врачи, они увидели, что по этому адресу второй раз вызывается скорая помощь, они предложили мне лечь с ребенком в больницу. Когда я сказала, что мы проживаем в другом городе, они ответили - «А что, это не Советский Союз?».
Когда меня с ребенком привезли в детскую больницу, я поняла, какая может быть разница в подходах лечения детей. Первое отличие - все мы лежали в боксах, рассчитанных на 3 – 4 человека, дети по возрасту не сильно отличались друг от друга. Ели мы в две смены, в отличие от больницы в Новой Каховке, сначала выздоравливающие, а потом вновь поступившие. 

После того, как дочери сбили температуру, была назначена ингаляция. Здесь нас тоже вела заведующая детским отделением. Перед выпиской она поинтересовалась причиной заболевания ребенка. Я сказала, что сама удивляюсь тому, что ребенок заболел, так как чуть ли не с дня рождения мы с мужем закаляли ее. Врач поинтересовалась, как мы ее закаляли. Я рассказала ей как мы это делали. Она посоветовала, так как был май месяц, выходить ближе к обеду в сосновый лес, росший недалеко от дома и гулять там с ребенком. 

Как в это время цветет сосна, и процедуру ингаляции сосновой пыльцой мы продолжим получать. Еще она дала мне совет – начать проводить через две- три недели после выписки закаливание ребенка, но не только постепенно понижать температуру воды, но и в конце делать экстремальное закаливание – при любой температуре воды наливать в ковшик холодную воду из под крана и резко выливать ее на ребенка. Такое закаливание даст больший эффект. 

И последний совет, который она мне дала – посидеть с ребенком до истечения срока полтора года, тем более вышел такой закон, и уделить внимание здоровью ребенка.
В заключении всего этого хочу сказать, что моя дочь с детства страдает гастродуоденитом. Вину за это заболевание я возлагаю на врача Новой Каховки, которая вместо простуды лечила нервы.
Надеюсь, что рассказанная мной история кому-то поможет, покажет, что никогда, ни при каких обстоятельствах не надо опускать руки.

Нравится
Не нравится
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
|